Противолодочные вертолеты с авианосца и кораблей охранения не жалели буев, шныряя-швыряя в зонах ответственности, сканируя глубины гидрофонами.

А на поверхности моря перекатывались увитые пенными барашками волны, массы воды перемешивались еще летними (теплыми) и глубинными (холодными) слоями, создавая отвратительную акустическую обстановку, затрудняя поиск чертовых советских подлодок.

Боевым расчетам за полтора часа непрерывной работы и бдения уже начинало мерещиться – то шумами винтов субмарины, то блуждающим электроном на радарной сетке приближающихся НЦ – низколетящих целей советских ракет.

Все «тревоги» досель оказывались ложными.

* * *

Прошло два часа с момента предупреждения из штаба флота в Перл-Харборе.

Русских по-прежнему нет.

Это только добавляет нервозности, уже аукнувшись – патрульный противолодочный S-3 «Викинг» просквозил мимо растянутых поперек полосы аэрофинишеров!

Пилот, прибрав газ на глиссаде, по всем правилам посадки на палубу к моменту касания перевел РУД в положение «взлет»…[173] неожиданный порыв ветра испортил все расчеты – гак не дотянулся до тросов.

Машина, хоть и успела набрать необходимую скорость, просела хвостом, зацепилась за дальний срез взлетной палубы и отправилась в воду. Летчики катапультировались.

Буквально через 15 минут произошла более неприятная в плане боеспособности авария – жестко сел самолет ДРЛО Е-2С «Хокай». Подломив правое шасси, он развернулся лагом, проелозив по палубе.

Ценная машина, с бесценной начинкой – теперь ее ждал не менее чем суточный ремонт.

Впрочем, на борту был еще один «Соколиный глаз»[174].

Командующий АУГ еще ранее сделал запрос в штаб о взаимодействии с базовой противолодочной авиацией Кадены.

Там на Окинаве, кстати, тоже ожидали какой-нибудь пакости от русских, мобилизовав свои силы по «оранжевой тревоге», тем не менее выделив в зону «Мидуэйя» пару стареньких самолетов Р-2 «Нептун» из состава VP-8 (8-й паэ)[175].

Естественно, что ни командующий АУГ, ни военное руководство военных баз на Окинаве не имели необходимого допуска ко всем секретам операции «Vagrant II», не зная о связанных с этим делом сложностях и перипетиях.

Вся информация доходила к ним либо по личным, либо по неформальным военным каналам. Добавляли «веселья» ажиотажные новостные и телевизионные агентства.

Не удивительно, что среди американских военных возникал вопрос: «почему нельзя нанести упреждающий удар по аэродромам русских?».

Но приказа не было. Более того, имелись категорические запреты действий наступательного характера.

Примечательно будет сказать, что в циркулярном предписании по вооруженным силам США в регионе прозвучало нечто идентичное с советскими распоряжениями: «…со стороны противника вероятность провокаций, допускающих применение оружия».

Ну не мог начальник морских операций на Тихом океане накануне прибытия специальной комиссии конгресса по случайной неосторожности запустить маховик серьезного военного конфликта.

С другой стороны, и адмирала Фоли, и вышестоящее руководство в Пентагоне баюкало то, что советские стратегические подводные лодки в регионе оставались в расслабленном состоянии. Как и не проявляла намека на повышение уровня боевой тревоги и вся структура РВСН СССР.

Подводные атомные ракетоносцы отслеживались всевозможными средствами, оставаясь либо в базах, либо в известных местах штатного патрулирования.

* * *

В 12:40 «Хокай» «выхватил» РЛС групповую цель с нулевого пеленга на удалении 400 миль[176].

Операторы Е-2С немного удивились – как-то уж резко и неожиданно объявились эти цели, скромно умолчав о своей оплошности, пока особо не переполошившись – «жирность» точек на экране радара указывала, что это все же самолеты, а не, например, страшилкой ожидаемые противокорабельные ракеты. И вероятность пуска этих самых противокорабелок пока просчитывалась как некритичная.

Во-первых, курсовой вектор «неопознанных самолетов» проходил на два румба мимо места положения АУГ.

Во-вторых, для установления «агрессорами» более точной целепривязки еще была слишком большая дистанция.

Однако дополнив в сообщении, что цели селектируются в шесть единиц, то есть – на простой, обычный для русских парный патруль «медведей» или разведку это явно не походило.

«Мидуэй» экстренно в течение пяти минут под давлением пара катапульт «выплюнул» в небо звено F-4 «Фантом» (дежурная двойка была в выработке горючего и собиралась на посадку).

Вслед за первым взлетело второе звено.

Контр-адмирал, немного сомневаясь, отдал приказ: «цели уничтожить», боясь, что соблюдай он сброшенную «сверху» директиву о «запрете действий наступательного характера», какой-нибудь из вверенных ему кораблей вполне могут (словами адмирала Фоли) и «укокошить».

Прошло всего десять минут, «фантомы», выходя на форсажный режим, только набрали максимальные махи…[177]

А оператор ДРЛО между тем вел свой вкрадчивый репортаж: «Судя по доплеровскому смещению, самолеты-чужаки удаляются».

И погодя, явно проверив-перепроверив показания РЛС, дополнил все в том же лаконичном тоне: «Пуска ракет не наблюдаем, новых целей не обнаружено».

Контр-адмирал, подумав немного, на всякий случай, переспросив «нет ли на радарах приближающихся ракет», свой приказ «эф-четвертым» на «уничтожение» отменил.

Здраво рассудив, что с учетом расстояния, на которое приблизились русские, – это даже «имитацией» назвать было спорно.

Впрочем, перехват «фантомов» не пришелся «по воздуху» – догнать идущие в два раза медленней тяжелые бомбардировщики не составило труда… тем не менее, потратив на это некоторое время, за которое страсти немного поулеглись.

«Мирные» советские «стратеги» действительно казались мирными – их внешние подвески были пусты.

Что скрывали в себе закрытые бомбовые отсеки, осталось в догадках – самолеты уходили на «норд», не проявляя иных, тем более каких-либо агрессивных намерений.